Билет на Лысую гору - Страница 2

– Ладно, матрос. Убедил! – сказал Феликс. – У тебя нет этих денег, мы верим. Мы даем тебе три дня, чтобы ты нашел нужную сумму. Достанешь – твое счастье. Не достанешь – пеняй на себя. Сегодня я бил тебя один и в треть силы. В следующий раз будем бить втроем. И вот что, матрос, даже не пытайся скрыться. Если попробуешь скрыться, мы…

– Дайте я сам догадаюсь! Что-то вроде того, что я сильно пожалею? – внося полную ясность, уточнил Хаврон.

Толстяк отлепил от стула свой массивный зад.

– Не умничай! Я и так вижу, что ты понятливый, – подтвердил он.

Мрачная троица прошествовала мимо пустой кровати Мефодия, попутно и без интереса покосившись на его детскую фотографию, и вытекла на лестничную площадку.

– Ты, матрос, не особенно расслабляйся! А то будешь некрасивый! – сказал на прощание рыжий и сделал ножом движение крест-накрест, будто расписывал Эде лицо.

Дождавшись, пока закроется дверь, Хаврон швырнул в нее тапкой и, подперев голову руками, отдал себя во власть мрачных дум. Так как никаких перспектив достать деньги у Эди не было, то и мысли его долго не задержались на этом тупиковом предмете. Они заскользили дальше, обратившись к вещам самым абстрактным.

«Не иначе, как моя мама, нося меня в животе, засмотрелась в зоопарке на зебру. С тех пор у меня все существование в полоску. Огромная черная и ма-а-асенькая белая!» – думал Эдя, страница за страницей перелистывая свою полную неурядиц жизнь.

Постепенно он дошел до детства, и в памяти у него синим раздутым утопленником всплыла нянька. Тонкие белые губы в сухих трещинках. Сероватый короткий нос. Грубый толстый волос на подбородке. Он двигается всякий раз, как она говорит. Вот нянька больно хватает его за руку, притягивает к себе, сдергивает темные очки, и он видит жуткие глаза без зрачков.

– Разве мало мне сокровищ днепровских порогов? Золото, оружие с десятков разбившихся ладей. Те деньги, что мне платили твои родители, я слепила бы из грязи. Когда-нибудь твоя жизнь доведет тебя до перекрестка, и там снова буду я! Пока же пусть твоя мать уберет эту дохлую птицу! – шуршит голос. Малыш заходится в беззвучном плаче. Он смутно чувствует, что если закричит, сухие пальцы ведьмы сомкнутся у него на горле.

И вновь, хотя прошли уже годы, Эдя ощутил ужас и жуткую сухость во рту. На целые десятилетия старуха стала его кошмаром.

– Прррр! Хватит! Долой воспоминания! Всему свое время. Время проливать слезы и консервировать сопли еще не наступило, – сказал себе Эдя.

Он тряхнул головой и встал, собираясь идти в ванную, чтобы немедленно заняться лицом. Лицо, встретившееся несколько раз с кулаком Феликса, начинало подозрительно тяжелеть. Эдя отлично знал, что это означает. Завтра к утру он сможет выйти из дому только в темных очках. Послезавтра же будет еще хуже: все станет лиловым.

– Во всем надо видеть хорошие стороны. Мне повезло, что я не снимаюсь в рекламе, – проворчал Хаврон.

Он шагнул было к двери, но в этот момент с потолка на голову ему сбежала струйка песка. Удивленный Эдя поднял голову, не понимая, что это за фокусы, и едва успел спасти лоб от маленького кожаного чемодана. Чемодан зацепил его грудь, отскочил, упал на пол и открылся. Прежде чем заглядывать в него, изумленный Хаврон уставился на потолок. Он ожидал увидеть трещину или пролом, но… ничего подобного. Потолок выглядел так же заурядно, как и миллионы других потолков. На худой конец с него могли упасть пласт штукатурки или люстра, но уж точно не чемодан.

Как человек глубоко материалистический, Эдя поспешно просчитывал варианты. «Как же он туда попал? Ага!.. Мефодий или Дашка приклеили чемодан к потолку скотчем. Зачем? Хм, ну мало ли какой бред приходит людям в голову… Чемодан маленький, и скотч его удерживал… Но разве скотч приклеится к штукатурке? И потом, где скотч сейчас?» – думал Эдя, все больше озадачиваясь.

Он присел на корточки и осторожно заглянул в чемодан. Если прежде чемодан был абсолютно пуст (Эдя мог бы поклясться в этом если не своим, то чьим-нибудь чужим зубом), то теперь на дне его лежал сложенный в восемь раз лист плотной желтоватой бумаги.

«Плакат какой-то», – подумал Хаврон и машинально развернул.

«ВНИМАНИЕ: награда 10 000 дырок от бубликов.

Лысегорское отделение маглиции (пересечение ул. Виселичной с Двухгробовым переулком) разыскивает опасную преступницу.

Имя: фея Трехдюймовочка.

Приметы: рост 9 см, талия 7,5 см. Никогда не расстается со шляпкой. Склонна к неуемным восторгам. Курит сигаретки афганского производства. Владеет навыками боевой магии. На кончиках пальцев ожоги. Единственная выжившая участница европейского командного первенства по роковым сглазам 1478 года.

Обвинения: соучастие в краже артефакта и незаконные предсказания будущего, влияющие на его ход.

Могла бежать в мир лопухоидов. Запрещается оказывать любую помощь преступнице.

Если вам известно что-либо, звоните по номеру 000-00-00 с любого неработающего телефона или воспользуйтесь стандартным заклинанием вызова маглиции».

Эдя перечитал плакат дважды. Ему ни на секунду не пришло в голову, что это может быть чем-то более значительным, нежели детские писульки.

– Кто это писательствует? Дашка? Или Мефодька? Вот так все и начинается. А вообще ничего, есть забавные моменты… Про сигаретки там… – вполголоса произнес Эдя.

Едва он упомянул о сигаретках, как рядом кто-то вежливо кашлянул.

– Ах, какой милый молодой паж! Какое благородное лицо, лишь немного ощетиненное небритостью!.. Чудный юноша, огонька не найдется? – услышал Эдя тихий хрипловатый голос.