Билет на Лысую гору - Страница 37

«Неужели Бабаня не видит, что кресло пустое! А я даже не могу ей ничего сказать! Стоит мне проболтаться – и узнавший мою тайну погибнет! Тартар бы побрал эти древние законы валькирий!» – с болью подумала Ирка.

Заметив рядом с креслом тетради, она, заинтересовавшись, взяла верхнюю. Это оказалась тетрадь по литературе. К ее удивлению, страницы – совершенно чистые – были почерканы красной ручкой, а на полях отмечены несуществующие ошибки. Внизу одной из страниц стояло жирное 4/4-, под которым размашисто значилось:

«Тема раскрыта не полностью. Предложения должны быть короче и суше! Следи за абзацем! Обращай внимание на точность цитат!»

Ирка узнала почерк своего надутого репетитора Мих. Миха Птичкина и засмеялась, представив, как он поучает пустое кресло. Вот он вздымает к потолку свой длинный указательный палец, по неведомой причине имеющий всегда такой цвет, будто он засунул его в узкую трубку, а потом едва вытащил.

– Тяжелый случай! Он что, даже за воображаемое сочинение не мог нормальную оценку поставить? – проворчала Ирка, решив придумать в ближайшее время что-нибудь такое, чтобы за воображаемые сочинения Птичкин получил от Бабани воображаемые деньги.

Не желая больше разглядывать пустое кресло, Ирка выкатила его в соседнюю комнату, сама же – без особой, впрочем, цели, скорее по привычке – включила компьютер.

Непрочитанных писем оказалось всего штук сто семьдесят. Первые дни они приходили часто, а потом за отсутствием ответов поток их почти иссяк и ограничивался в основном спамом.

«Валькирии никто не пи-ишет! Валькирию никто не жде-ет!» – нарочито фальшивя, пропела Ирка, перефразировав старую песенку. Она придвинула к себе клавиатуру и, вспоминая все, что слышала от Эссиорха и Антигона, быстро напечатала:

«1. Валькирия не должна употреблять магию в собственных интересах.

2. Никто из прежних знакомых валькирии не узнает ее. Валькирия не должна открывать никому тайны. Иначе тайна защитит себя сама, и услышавший ее умрет.

3. Валькирия должна держать под контролем свои звериные и птичьи воплощения, в противном случае однажды она может навеки зависнуть в одном из воплощений».

Прочитав записанное несколько раз, Ирка вздохнула и все стерла.

– Не должна… должна… просто армия какая-то! – проворчала она.

За ее спиной кто-то чихнул. Ирка испуганно повернулась. Из стены вышло взлохмаченное существо с рыжими чиновничьими бакенбардами. Глазки мигали и слезились. Желтоватый лимонный нос шмыгал. Вид у пришельца был неуверенный и виноватый. Он, похоже, внутренне приготовился к взбучке.

– Здравствуйте, хозяйка! Как вы сегодня мерзко выглядите! Ваше синее лицо так и лучится болезнью! Желаю вам сдохнуть, не дожив до сегодняшнего вечера! – произнесло существо.

– Привет, Антигончик! И тебе долгих лет жизни! – приветствовала его Ирка.

Она ничуть не удивилась, успев привыкнуть к манере общения своего магического компаньона. Антигон довольно заулыбался, продемонстрировав острые и длинные глазные зубы.

– Надеюсь, хозяйка не уставала проклинать меня все эти дни?

– Только этим и занималась. Ругала тебя последними словами сутки напролет, – заверила его Ирка.

В выпуклых глазах потомка русалки и домового появилась сладкая грусть. Приятное воспоминание нежно щекотало ему душу.

– Ах, хозяйка, Антигон нашел целую коробку с заплесневелым и кислым вареньем! Это было такое невероятно чудесное омерзение! Антигон забыл обо всем на свете!

– Люди называют это «запой»! – строго сказала Ирка.

– Лопухоиды ничего не понимают. Они ищут не те слова, и называют ими не те чувства. Я зову это сладким омерзением! – убежденно сказал домовой кикимор. – Неужели хозяйка прощает Антигона? Никак не накажет его? Просто для порядка?

– Зачем? – спросила Ирка.

– Я ужасно наглый. Если меня сейчас не проучить, в другой раз мое сладкое омерзение может затянуться недели на две! – заверил ее Антигон.

Его лицо разрумянилось от желания немедленно понести заслуженную кару.

– Имейте в виду, гадина-хозяйка! Если вы меня не накажете, я повешусь. Ну минут так на пятнадцать-двадцать. Веревка и мыло есть? – спросил он деловито.

Ирка заверила его, что она человек слабонервный, и в висельниках у себя в квартире совершенно не нуждается. Даже если через полчаса они вновь, проморгавшись, будут бодро лопать испорченное варенье.

– Может, тогда хозяйка согласится расстрелять меня? Автомат, дробовик, слонобойка? Все новенькое, все в масле, патронов – вагоны. Палите хоть два дня. А? – с надеждой спросил кикимор.

Ирка поморщилась, заставив раскаивающегося Антигона схватиться за голову.

– Нет? Что, хозяйка и этого не желает?.. Тогда, хотите, я в окно выброшусь? Быстренько, а? Моя прежняя хозяйка иногда швыряла меня за ноги с горы, когда я очень ей надоедал! – предложил Антигон.

Ирка подумала, что она прекрасно понимает прежнюю валькирию. Домовой кикимор мог достать кого угодно.

– Ты ведь от меня не отвянешь, пока я тебя не накажу, нет?

– Не-а, гадина-хозяйка, я приставучий! – заверил ее кикимор.

– Отлично. Там стиральная машина уже не работает? – спросила Ирка.

Чешуйчатые уши повернулись как локаторы.

– Остановилась!

– Хорошо. Ступай вытащи белье – помоги Бабане. А затем, так и быть, прокрутись в стиральной машине. Только недолго. Хватит с тебя одного режима полоскания. Ты ведь не захлебнешься, нет?

– Обижаете, хозяйка! Моя мама была кикимора, а бабушка – русалка, – сообщил Антигон.

– Ну тогда брысь в машинку! – приказала Ирка.