Билет на Лысую гору - Страница 56

– Водой надо запивать или как? – деловито поинтересовался он, понюхав пилюлю.

– Ну если хочешь стать утопленником… Шучу, шучу! Запивай, если так проглотить не можешь! Для магии это фиолетово, – заверила его Двухдюймовочка. – Погоди, не глотай! Тут есть одна закавыка! Для великанчика твоего размера нужно две пилюли, у меня же только одна.

– Хочешь сказать: не подействует? – разочаровался Хаврон.

– Почему не подействует? Подействует как миленькая! Но только на десять минут вместо обычного часа. Потом ты вновь станешь прежним. Так что не сдуйся раньше времени.

Сжимая пилюлю в ладони, Хаврон нервно уселся на чемодан. Его точили сомнения. Железные кулаки Феликса представлялись ему еще более ужасными, чем когда-либо. А вдруг фея ошибается? Вдруг горошина сработает не сразу, или он слишком тяжелый, или еще что-то, неучтенное, но веское, перечеркнет его планы?

Не усидев на месте, он вскочил и принялся шагами мерить комнату. Двухдюймовочка пару раз для моциона облетела вокруг люстры, а после перебралась в холодильник и принялась проедать дыры в сливочном масле. Вскоре она так объелась, что потеряла способность летать и потребовала у Хаврона пересадить ее на стол.

– У меня остался всего час до превращения! Должна же я подложить своей сеструхе свинью? Пусть у нее печень болит и голова трещит с похмелья! Мы же будем радоваться жизни! А, великанчик? – сказала она, похлопывая себя по животу.

Эдя промолчал, хотя, как брат с большим стажем, к идее внутрисемейного вредительства отнесся глубоко положительно.

Примерно через четверть часа Эдя подошел к окну, и увидел, как из черного «БМВ», резко остановившегося у подъезда, вылезают три маленькие фигурки. Отсюда они казались не крупнее муравьев.

– Жаль, у меня на балконе нет мешка с цементом. Я бы его нечаянно уронил! – проворчал Хаврон.

Ему уже ясно было, что бежать поздно. Момент упущен. Отсиживаться в квартире тоже бесполезно. Надо или принимать бой, или огребать неприятности. Сунув пилюлю берсерка за щеку, но пока не глотая ее, он побрел к двери. Находившаяся во рту горошина в первый миг показалась ему безвкусной, а после начала чувствительно печь щеку, точно он положил в рот горячую гайку.

Боясь, как бы она совсем не раскалилась, Эдя попытался проглотить ее. Бесполезно. Пилюля разогрелась еще больше, обжигая язык и нёбо. Кроме того, она выросла вдвое и продолжала раздуваться. Желудок сразу скрутило. Эдя едва не завопил. Ему чудилось, что в рот ему попала невыносимо горькая красная перчина.

– Глотай скорее, дурак! Магия уже действует! Задай им жару! – завопила Двухдюймовочка.

Хаврон принялся старательно глотать, давясь, кашляя и помогая себе рукой. Пилюля прыгала у него во рту как безумная, охватывая рот точно огнем. Теперь она была размером со сливу.

В дверь требовательно позвонили. Эдя с натужным рыком дернул ее на себя, и тотчас кулак Феликса врезался ему в скулу. Уже в полете Хаврон ощутил, как пилюля проскочила-таки ему в горло, и задохнулся от невыносимого жара.

Феликс и оба его спутника протиснулись в квартиру. В маленьком коридорчике им было тесно. Бывший матрос склонился над лежащим Хавроном и проницательно посмотрел на него.

– Деньги есть? Денег явно нету! И что мы будем с тобой делать? Немножко убивать?! – сам у себя спросил Феликс.

Его брюхо по-прежнему сползало на ремень. Даже белая водолазка была, похоже, все та же. Запах пота забивался запахом дезодоранта. Руки бывшего матроса были пусты, однако Эдя заметил, что стоявший у него за спиной громила держит в руке небольшую бейсбольную биту из тех, что скромные офисные сидельцы возят в багажниках иномарок.

Эдя молчал, ощущая, как внутри у него бушует пламя. Желудок сжимался, пытаясь исторгнуть его. Вот, собственно, и все. Никакой запредельной воинственности Хаврон не ощущал. Более того, он внезапно ослабел и теперь мечтал только об одном: открыть кран и, туша внутренний жар, заглатывать холодную воду.

«Вот блин! Неужели это и есть состояние берсерка?» – подумал он, бросая косой взгляд на стол в кухне. Он был пуст. Фея исчезла. Столбик Эдькиной отваги сполз ниже нулевой отметки и окончательно затерялся в зоне низких температур.

«Поняла, что подставила меня с пилюлей и смылась! Очень трогательно с ее стороны! Ну попадись ты мне когда-нибудь!» – подумал Хаврон обреченно.

Тем временем один из спутников Феликса, тот, рыжевато-медный, прошел в комнату. Его кривоватая прочная нога споткнулась о чемодан.

– Опа, Феликс! Ты видел? Мышка пыталась удрать! – крикнул он.

Толстяк нахмурился.

– Это правда? Кажется, я предупреждал, чтобы ты не рыпался! – сказал он сурово. – А, что молчишь?

Эдя боялся открыть рот. Что-то странное происходило у него внутри. Непонятный упругий жар распирал живот. Казалось, там раскочегарился новенький, бурлящий свежей лавой вулкан. Щеки сами собой надувались. В горле стоял тугой горячий ком. Отдаленно это походило на то, как если бы он набрал полный рот кипятка, и вдруг у него начался кашель.

«Паразитка фея! Что она со мной сделала?» – сотрясаясь, думал Хаврон.

Феликс с усилием оторвал Эдю от пола, поставил его на ноги и с утрированной медлительностью стал поднимать правую руку. Эдя уже знал, что толстяк умеет двигаться гораздо быстрее, и догадался, что удар прилетит скорее всего с другой руки. Смутно надеясь на чудо, на то, что фея все-таки не наврала, Хаврон наудачу выбросил вперед кулак.

Феликс слегка отодвинулся. Кулак Эди ткнулся в белую водолазку. Удар бесследно затерялся в грузном, плотно сбитом туловище. Два следующих удара разделили его судьбу.